Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина
Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ
МАКСИМОВ С. Последний из рода Есениных
Сергей МАКСИМОВ
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ РОДА ЕСЕНИНЫХ
…1924 год. Москва. Осень. Тихий переулок в районе Арбата. Я впервые сел за школьную скамью, мне — восемь лет. Учительница, Н.В. Урвина, знакомится с учениками, делает перекличку. Рядом со мной сидит толстый белокурый мальчик с голубыми навыкате глазами, короткая верхняя губа не закрывает выступающих вперёд зубов. Он чешет руки и толкает под партой меня ногой.
— Есенин, Юрий!
— Я.
Мой сосед-толстяк шумно поднимается, хлопая откидной доской парты. Учительница внимательно смотрит на него и спрашивает:
— Ты не родственник поэту Есенину?
— Это мой папа… — тихо, но с гордостью, отвечает мальчик.
Когда вспоминают о Сергее Есенине, о его личной жизни, то всегда вспоминают и Зинаиду Райх, Айседору Дункан, Галину Бениславскую, Толстую — жён поэта. Но почти никогда, или очень редко, вспоминают Елену Николаевну Изряднову1, первую его жену. С ней Сергей Александрович прожил лишь полгода, но в частных беседах с друзьями всегда говорил об этой женщине с искренней теплотой. Познакомился Есенин с Изрядновой в Петербурге в 1914 году. Она служила корректором в одном из петербургских издательств, куда часто приходил Есенин. Тоненькая, нежная девушка с серыми глазами и пушистыми русыми косами понравилась девятнадцатилетнему юноше, и он влюбился в неё.
Ей было тоже девятнадцать лет. Она, по её собственному заявлению, полюбила Есенина с первой встречи на всю жизнь.
Но счастье длилось недолго: через шесть месяцев он оставил её. Вскоре у Изрядновой родился сын. Несмотря на то, что все корабли уже были сожжены, Есенин приехал в родильный дом и провёл там несколько часов, в волнении расхаживая по коридору и ожидая конца родов. Сына назвали Юрием. Мать хотела дать Юре свою фамилию, но Сергей Александрович потребовал и настоял на том, чтобы в метрической книге мальчик был записан как «Есенин». Так и сделали. После революции Изряднова с сыном переехала в Москву и поселилась в крохотной подвальной комнатушке на углу Арбата и Денежного переулка. Замуж она уже никогда больше не выходила.
С первых же дней знакомства у меня с Есениным завязалась крепкая дружба вплоть до 1935 года, когда судьба развела нас внезапно и навсегда.
Он был на год старше меня. Жили мы неподалёку, ходили друг к другу, готовили уроки. В ранние годы, когда слова «поэт» и «Есенин» для меня ровно ничего не значили, я мало интересовался Еленой Николаевной и её рассказами об отце Юры, но позднее, когда я вступил в пору сознательной жизни, я подолгу сидел у неё, рассматривал фотографии, жадно прислушивался к её рассказам. Была она женщина интеллигентная, простая и очень добрая.
Один-два раза в год (обычно, на Рождество и на Пасху) приходил к ней Есенин посмотреть на сына и передать ему подарки. Как припоминал Юра, эти посещения всегда сопровождались слезами матери, но не потому, что Есенин обижал её, — нет, он всегда был с ней необычайно корректен, — а потому, что Изряднова продолжала любить его, несмотря на многолетнюю разлуку, и любовь её была глубокой, самоотверженной, какой умеют любить только русские женщины. И каждый его визит, вместе с радостью, приносил и муки неудовлетворенной любви. Позднее, когда мы, уже взрослые, говорили о причинах смерти поэта, Изряднова, со слезами в серых глазах, взволнованно повторяла.
— Нет, не сумели они уберечь его, не сумели. Он такой был… податливый.
«Они» — это были жёны Есенина, из которых Изряднова уважала, и, пожалуй, даже любила, одну Галину Бениславскую, застрелившуюся на могиле поэта через год после его смерти. С этой, поистине изумительной женщиной, Есенин прожил больше 2-х лет и о ней мы скажем особо в дальнейшем. Зинаиду Райх, Айседору Дункан и Толстую — внучку Л.Н. Толстого, последнюю жену Есенина, с которой он прожил всего лишь две недели — Изряднова ненавидела лютой ненавистью.
Юра Есенин был, несмотря на полноту, подвижной, шаловливый мальчик.
Четырнадцати лет Юра начал писать стихи. Стихи его были воплощением бездарности: он не чувствовал ритма, не говоря уже о том, что смысла в них не было никакого. Продолжалась эта «болезнь», к счастью, недолго — года два. Как человек умный, он понял, что его стезя — не стезя отца, — он увлёкся техникой (математик он был блестящий) и уже больше никогда не возвращался к поэзии, хотя литературу любил и великолепно знал её.
В маленькой комнатке Изрядновой без конца толпились по вечерам какие-то писатели и поэты. Чаще всех приходил поэт Иван Приблудный, человек хамоватый и развязный, считавший себя другом покойного Есенина. Изряднова же говорила, что Есенин терпеть его не мог, хотя и признавал в нем талант. Приблудный, под хмельком, садился на стол, подпирал щёку рукой и часами смотрел на Юру.
— Смотри, Лена, — говорил он. — нос у Юрки отцовский, глаза тоже, волосы твои, а вот откуда эти лошадиные зубы?..
Иногда он вдруг заливался слезами и запевал свою любимую песню на слова Есенина:
Есть одна хорошая песня у соловушки,
Песня панихидная по моей головушке.
Мы подсмеивались над ним. Позднее мы стали относиться к нему несколько иначе. Его сильная привязанность к Есенину была сродни привязанности Изрядновой: так же, как и она, Приблудный любил Есенина-человека больше, чем Есенина-поэта, — в этом было что-то трогательно-искреннее. Кроме того, он блестяще читал свою поэму «Тополь на камне», посвящённую Сергею Александровичу.
Вторым частым гостем, был поэт Наседкин, муж Екатерины Александровны — сестры Сергея Есенина. Сама «Катя», как её звали у Изрядновой, заходила почему-то редко. Наседкин же приходил с дочерьми — двумя черноголовыми девочками. Это был странный человек: в обществе он всех очаровывал своей любезностью и приветливостью, в семье же был чудовищным деспотом и скрягой. Про него говорили, что он каждое утро выдавая Екатерине Александровне один рубль и приговаривал при этом: «Вечером дашь мне отчёт — куда истратила. Смотри — запиши, а то забудешь». Наседкин слыл в Москве не столько поэтом, сколько великолепным литературным стилистом. Крупные писатели, прежде чем сдавать новую вещь в типографию, несли её Наседкину на проверку.
— Сколько же ты с них лупишь? — спрашивал его Приблудный.
— С кого как, — уклончиво отвечал Наседкин, — с Огнева и Лебединского — пять рублей за страничку, с Федора Панфёрова. За «Бруски» взял, брат, по шесть. Там такое наворочено, что чёрт ногу сломит… С бедных, с Родьки Акульшина, например, беру по целковому.
О Маяковском у Изрядновой говорили с уважением, хотя и поругивали за «откровенную политику». Сама Елена Николаевна находила, что Маяковский никогда не был врагом Есенина, их «сделали врагами». Помню, как потрясла Юру смерть Маяковского. Это было весной 1930 года. Мы столкнулись с ним на школьном дворе. Он бежал без портфеля, в котором обычно носил тетради и книги, растерянный, с блуждающими глазами.
— Ты знаешь… Маяковский застрелился.
Я хотел было его остановить и расспросить о подробностях, но он помчался дальше, крикнув, на ходу:
— Бегу к директору. Попрошу освободить меня от занятий…
Спустя несколько дней, он говорил:
— Знаешь, мне показалось, что людей на похоронах Маяковского было меньше, чем на похоронах моего отца. Я помню, что мы с мамой еле-еле протолкались тогда ко гробу.
Он хорошо помнил смерть Есенина, — в конце декабря 1925 года, — но не очень охотно рассказывал об этом в своих воспоминаниях. Больше всего ему запомнилась бабушка (мать поэта), приехавшая из деревни Константиново, — где родился Есенин —— в Москву, куда было перевезено тело поэта из Ленинграда. Гроб был установлен в доме писателей, и целый день, с утра до позднего вечера, шли вереницы людей прощаться с Сергеем Есениным. Мать поэта — простая крестьянка, в черном платке, накинутом на седые волосы, простояла десять часов возле мёртвого сына, не спуская с его лица сухих скорбных глаз. За её спиной стояла Галина Бениславская — самый верный и искренний друг и жена покойного поэта, не оценившего её сердца и любви. Она стояла тихо, закрыв глаза длинными тёмными ресницами, не двигаясь и только изредка поднимая руку, чтобы поправить цветы в гробу, которые поминутно сбивали прощающиеся с поэтом поклонники.
— И как неприятно было видеть, — добавлял Юра, — рядом с бабушкой, и Бениславской, поистине убитых горем, театрально рыдавшую Зинаиду Райх, уже давным-давно вышедшую замуж за Мейерхольда. С болью вспоминал он и о том, что подходили к гробу какие-то подвыпившие «мариенгофы» и «шершеневичи» и, дыша водочным перегаром, что-то бормотали.
На Ваганьковском кладбище, запруженном тысячами людей, Изряднова с сыном пробилась, всё-таки, к краю могилы. Долго говорились речи: и хорошие, и плохие. Когда на гроб посыпались первые горсти земли, мать Сергея Есенина не выдержала и тихо заплакала, утирая глаза концом платка. Бениславская стояла, как изваяние. Зинаида Райх закрыла лицо руками и закричала:
— Ушла песня моей жизни… Ушла моя сказка…
Мейерхольд, беспомощно оглядываясь, пытался её увести, но она упала на глину, выброшенную из могилы, и забилась в истерике.
* * *
После окончания школы-девятилетки, Юра поступил в авиационный техникум на отделение моторостроения. В 1935 году ему исполнилось 20 лет. Оскорбляли Юру бесконечные споры «друзей» Есенина о том, кому он посвятил своё посмертное стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья».
— Всё равно, — говорил он, — я думаю, что никому из них. Что оно другу посвящено — это факт, но другу — женщине.
— Но в стихах ясно чувствуется, что мужчине, — осторожно возражал я, — ведь там значится не только «друг мой», но и «милый мой».
— Совсем не ясно. Стихотворение было написано в больном состоянии. Вскрытая вена. Кровь… Воспалённый мозг плохо работал, вероятно, отец не заботился о точном выражении мысли. Это у Маяковского в последнем стихотворении всё ясно и точно, потому что его самоубийство продуманное, и посмертное стихотворение написано за две недели до смерти, а отец, возможно, и за полчаса не знал, что умрёт… Ведь, «друг мой» и «милый мой» при полном сознании могли вылиться и в «милый друг мой!..». Во всяком случае, мама считает, что стихотворение посвящено Галине Бениславской, о которой в последние месяцы жизни отец всё чаще и чаще вспоминал. Ты знаешь, что он хотел вернуться к ней, но она прогнала его, а через десять минут опомнилась, побежала за ним, но тогда уже он не захотел вернуться… Самолюбивые оба были чудовищно.
Я с ним не спорил, как-то неудобно было говорить на эту тему, но в душе я с ним не соглашался — уж очень мне казалась искусственной эта натяжка, хотя, судя по рассказам Изрядновой, Бениславская и была светлым ангелом-хранителем Есенина. Большинство своих лучших вещей Есенин написал именно в период жизни с ней. Она охраняла его от растлевающего влияния «приятелей», за что те ненавидели её. Она беспрестанно внушала ему, что на него судьбой возложена огромная и почётная миссия — быть поэтом, что Богом дан ему гениальный талант, и что он не имеет права подаренное Богом растрачивать с приятелями по пивным. Это она приучила его подходить к творчеству, как к чему-то священному, это она ставила ему на стол букет полевых цветов и надевала на него свежую рубашку перед тем, как он садился за письменный стол, это она вытаскивала его из отделений милиции, куда он частенько попадал за буйный нрав, а по утрам, в маленькой московской церквушке, молилась за своего «Серёженьку» и, наконец, это она застрелилась на его могиле в сырую осеннюю ночь 1926 года, не перенеся разлуки с обожествлённым ею человеком.
На Ваганьковской кладбище, — там, где стоит простенький крест над могилой Есенина, растут берёзы. Они сплошь изрезаны всякими надписями, по большей части, глупыми и грубыми. Но есть среди них одна, подкупающая своей искренностью и простотой, неизвестно кем начертанная: «Галя тебя любила больше всех». Надпись эта появилась через несколько дней после самоубийства Бениславской.
Я видел у Изрядновой её фотографию. Снимок сделан на родине поэта. Крестьянский дом. У крыльца стоит Есенин с папиросой в зубах и улыбается. Обняв его за шею, стоит Бениславская и смотрит на него пристальным и немного грустным взглядом. Она такого же роста, как и он. Лёгкое платье не скрывает её точёную и красивую фигуру. Тяжёлая черная коса перекинута через плечо и свисает почти до колен. Левая рука тянется к папиросе Есенина. Он немного отклонил голову и вытянул шею, как бы защищаясь от этой протянутой руки.3
Весной 1935 года Есенин оставил техникум и решил осенью держать экзамен в авиационный институт. И вдруг что-то с ним произошло странное. Он как-то притих, потерял свою кипучую энергию, всё реже и реже стал смеяться, но, зато, всё чаще стал приходить ко мне под хмельком. Изряднова жаловалась, что он иногда не ночует дома, грубит ей и ничего не делает. Я вскоре уехал из Москвы на дачу и вернулся только в конце августа, через два месяца. Юру я не узнал. Он превратился за это короткое время в злобного, задиристого, чем-то оскорблённого и неудовлетворённого человека. В институт он не попал — провалился на первом же экзамене. Он крепко подружился с Иваном Приблудным, вернувшимся в Москву из трёхлетней ссылки, из Астрахани; подружился, несмотря на большую разницу в возрасте — их разделяли 16 лет. Приблудный стал водить Юру по ресторанам, поить его вином. Он был очень неосторожен в пьяном виде. Один раз, на театральной площади, он громко крикнул:
— Не видите разве?.. Душат мою страну!
Вскоре и его и Приблудного арестовали. Приблудного приговорили к 8 годам «Исправительно-Трудового лагеря», а Юру — к пяти. Но срок он «отбыл» очень скоро: через год бежал из Карагандинского концентрационного лагеря и был застрелен охраной.
Так погиб последний из рода Есениных2.
* * *
Сергей Александрович Есенин — одна из самых драматических фигур в русской литературе. Вся его жизнь, вплоть до трагического конца (самоубийство), была непрерывной цепью страданий. Среди некоторой людской прослойки, с поверхностным мещанским мышлением, укоренилась за Есениным позорная кличка «пьяницы». Но многие ли из этих людей задумывались над тем, каких душевных мук стоила ему его болезнь, этот алкоголизм? Беспрерывная, мучительная борьба с самим собой, длившаяся годами. Враг, сидящий внутри нас, сильнее внешнего, и не каждому дано, побеждая с мечом в руке внешнего врага, победить его в собственном теле. И Есенин, в конце концов, проиграл эту длительную, измотавшую его душу, битву. Совершенно прав проф. Андреев, утверждая, что главной причиной смерти поэта была «реакция нежной души на грубость собственной жизни». Впечатлительный, тонкий, умный Есенин с ужасом сознавал, что он на скверном пути, что не так надо жить и — не мог жить по-другому. Эти страдания усугублялись и другими страданиями: беспрерывная травля в печати «кулацкого поэта, чуждого народу», и постоянные семейные неурядицы. То, что Сергей Есенин был пять раз женат, вовсе не говорит о его развратном характере, а свидетельствует всё о той же беспокойной, мятущейся душе, запутавшейся в поисках выхода. Ведь, в каждой строчке его стихов мы видим, как бьётся, как пульсирует эта «жажда очищения», искренняя и горячая.
В заключение нам хочется остановиться на одном, поистине страшном обстоятельстве: Трагический погиб caм поэт, и трагически кончили почти все близкие к нему люди.
Вот краткий перечень их судеб.
Галина Бениславская застрелилась. Айседора Дункан была задушена шарфом, попавшим в спицы заднего колеса автомобиля. Дети её — мальчик и девочка — незадолго до её смерти погибли при автомобильной катастрофе: машина упала с моста в Сену и потонула. Екатерина Александровна (сестра поэта) вместе с мужем — поэтом Наседкиным, была сослана в концлагерь в 1937 году на 10 лет. Зинаиду Райх в 1940 году зверски зарезали бритвой «неизвестные» в её собственной квартире. Второго мужа её — Мейерхольда — расстреляли в 1938 году в Москве. Костя умер от воспаления лёгких. Юру Есенина застрелили в 1939 году. Александра Александровна, вторая сестра поэта, была выслана в Сибирь «без права переписки».
Без права переписки находятся в Советском Союзе и произведения одного из замечательнейших русских поэтов XX века — Сергея Есенина.
Журнал «Посев» (Germany, US-Zone), 7 января 1948 г., № 1. С. 14–15, 17.
Примечания
1. Так автор ошибочно называет Анну Романовну Изряднову.
2. 8 марта 1937 г. Юрий Есенин был арестован по обвинению в причастности к «террористическому заговору» и расстрелян 13 августа 1937 г.
3. К сожалению, такая фотография неизвестна.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.